После того как Саид привез Тамину к себе во дворец и передал слугам, ее отвели в хамам, где отмыли от дорожной пыли. Вода имеет свойство забирать усталость. После ромейку красиво нарядили и отвели в отдельные покои. По дороге, она видела множество девушек, которые жили в гареме Саида. "На что надеялся этот безумец? Что я стану еще одной его наложницей? Что я стану женой того, у кого есть гарем?" - размышляла Тамина, не осознавая сама, что испытала легкий укол ревности при виде красавиц. "Хотя почему меня это вообще должно волновать", - она мысленно хмыкнула и, приподняв подбородок, величественно прошествовала в свою комнату, где поужинала. Сон долго к ней не шел, так что она решила прогуляться по саду, а заодно осмотреться. Стражники, хоть и ненавязчиво, но неустанно следовали по пятам. Сбежать отсюда будет трудно, и почему ей так не повезло в пустыне.
Лежа в постели, она смотрела в окно, а когда прикрывала глаза, то отчего-то видела те самые отрывки из прошлого, где Саид ее целовал. Щеки вспыхивали при этих воспоминания, а Тамина злилась на себя. Она долго ворочалась, пока не заснула. Проснулась уже, когда солнце во всю светило за окном. Отдохнувшая и полная желания выбраться отсюда.
Служанки помогли ей привести себя в порядок. Светлое платье, сверху прозрачная накидка с капюшоном, с вышивкой тонкой работы. Волосы красиво уложили и вплели в них жемчужные нити, глаза подвели, так что они казались еще выразительнее.
Позавтракав, ромейка решила прогуляться, она проходила по коридору, когда услышала знакомый голос. Мужчины говорили громко, тем более дверь была чуть приоткрыта, так что даже не нужно было прислушиваться. Тамина просто остановилась. Некий Исхак пытался вразумить Саида, чтобы он отправил Тамину во дворец. Но влюбленный не слышит голоса разума. Только зачем Саид собрался писать султану, а, точнее, зачем похитил ее, если все равно желает признаться? Не лишит ли его султан головы за подобное? Отчего не скажет Саид о том, что не нагнал похитителя? Неужели и, правда, настолько предан и честен с султаном Баязетом? Неужели он действительно так ее любил и это не та безумная страсть, о которой она думала, что пройдет? При всех тех словах, которых никогда ей ни один мужчина не говорил, ромейку бросило в жар. Смешенные чувства она испытывала. Утро позволяло мыслить более рассудительно. Он ведь не тронул ее, он готов был лишиться головы ради нее, он спас ее жизнь и она должна отплатить ему тем же. Двери открылись, и оттуда вышел мужчина, видимо тот самый Исхак. Тамина опустила голову и сильнее натянула капюшон, закрывая лицо.  Она какое-то время колебалась, но потом решила. Решила поговорить с Саидом по-дружески, без язвительности и иронии, без враждебности. Быть может ей удастся его вразумить, и она вернется во дворец.
Двери приоткрылись и Тамина вошла во внутрь
- Доброго утра, Саид Бей. Могу ли я с тобой поговорить? - Чтобы сразу не вызывать враждебности, Тамина не смотрела ему в глаза и ждала разрешения начать разговор.

Отчего-то сейчас, когда она глядела на задумчивого Саида, ее сердце сжималось от сострадания, не жалости. Жалость слишком унижает, но не сострадание. Перед ней был человек, который запутался, который поддался чувствам и они вели его к неминуемой гибели. Тамина не была жестокой и пусть в гневе желала наказания для Саида, но она не желала ему смерти. Он не сделал ничего, за что она бы могла такого пожелать. Смерти каждый день она желала султану Баязету, которого винила в том, что он разрушил ее жизнь, разрушил ее дом, отнял ее родных. И если бы не Катерина, она бы изыскала способ убить кровожадного завоевателя. Но эти мысли свои хранила в глубине сердца.
Когда Саид дал согласие на разговор, она чуть вздохнула и посмотрела на него.
- Я случайно услышала разговор твой с этим Исхаком, Саид Бей, - она приблизилась к нему. Да, наверное, в том о чем она сейчас скажет и для нее будет выгода, но так же это могло бы спасти и запутавшегося османа. Главное было вести разговор мирно,и она еще наивно уповала на разумность мужчины.
- Я не желаю тебе смерти, Саид Бей. И понимаю, что ты вел себя довольно благородно по отношению ко мне, ты спас мне жизнь и я в долгу перед тобой. - Она взглянула в его глаза, и сердце отчего-то странно сжалось. Непонятное чувство, которое тут же ромейка прогнала прочь.
- Я хочу тебе кое-что предложить. Так будет хорошо всем. Верни меня во дворец Саид, ведь все равно придется, скажешь, что нагнал похитителя и убил его. Я подтвержу твои слова. Это будет не ложь. Правда, просто не скажешь все до конца. Повелитель будет тебе благодарен и никто не пострадает. Не всегда нужно говорить всю правду, никому от этого лучше не станет,  - Тамина понимала, что в этом случае этот осман может попросить ее же в награду себе и что ее вполне могут отдать и отдали бы. Но тут она надеялась на защиту Айжин. Подруга ее не бросит в беде, как Тамина все это время не бросала ее. У них же никого не осталось. Сердце болезненно сжалось. Как Катерина ее сейчас там одна среди чужих? Был ли с ней нежен и терпелив ее теперешний муж? Тамина хотела вернуться во дворец. Если она не вернется, то умрет здесь от тоски и горя.

Упрямый Саид Бей. Если бы он пожелал, то все можно было придумать, а в итоге он сам стремится сложить голову на плахе. Что ж его дело, она протянула ему руку, но он отверг.
- Упрямый ты, Саид Бей,- произнесла она еще спокойно. - Но это твое решение, хотя все же я советую тебе обдумать, потому что твоя правда принесет только всем горести. Иногда бывает ложь, которая нужнее, чем правда. - Так ее учил отец. Да нужно быть честным, но бывают исключения. Вот сейчас кому лучше сделает правда? Саиду? Которого лишат головы возможно. Султану? Который разочаруется в своем верном рабе. Тамине? Которой придется пройти унизительную процедуру и которую могут заодно наказать.
Когда же Саид Бей вновь завел речь о том, что она могла быть здесь царицей, Тамина с усмешкой произнесла
- Царицей? Здесь? И как долго я была бы царицей? Пока ты не пожелал бы новую наложницу или не взял себе еще одну царицу? Я никогда не стала бы женой мужчины, даже если бы любила, у которого есть гарем. Я прекрасно узнала за месяц, что из себя представляет гарем, и как несчастные женщины борются за внимание и любовь. Унижение, вот что это.  Поэтому даже не говори об этом, Саид Бей.
И она уже хотела отчитать его за то, что он, дескать, разве сразу не подумал, что везет ее в клетку? Неужто надеялся, что она его возблагодарит? Но в этот момент Саид сказал то, что наполнило ее сердце радостью. Он отвезет ее в Константинополь. Она снова будет рядом с Катериной и все это будет восприниматься как сон. От этих мыслей ее отвлекло прикосновение османа, который вложил ей в ладонь наконечник стрелы, что ранее она видела у него на груди. Зачем он это ей отдает? И радости поубавилось. Ведь, не факт, что ее следом за ним не накажут, даже если она ни в чем не виновата. Да и смерти ему она не желает. Но что сможет сделать, если кровожадный Баязет решит наказать за проступок Саида?
- Зачем Ты мне ее отдаешь? Тебе она сейчас самому нужнее, Саид Бей, - все еще глядя то на стрелу, то на Саида, произнесла Тамина. - Вот, что бывает, когда совершаешь необдуманный поступок, - тихо выдохнула она с сожалением. Конечно, если бы Саидв се обдумал, не стал бы красть, а теперь вернуть то что выкрал и лишиться головы. И что счастлив он в этом? Что все это ему даст кроме смерти?
- Подумай все же над моим предложением, разумом, не сердцем.

Саид не переставал удивлять Тамину, пусть не всегда и приятно. Она ведь сказала про гарем, не требуя, чтобы Саид сделал это. С ним бы она не была даже, не будь у него гарема, потому что быть с ним бы означало предать память родных, предать Катерину, ведь в таком случае не будет ей дороге во дворец. Но главное с ним она не будет, потому что не любит, так твердил ее разум и злость, которую нет-нет, да вызывал этот мужчина.
- Зачем? - Только сорвалось с ее губ, когда Саид начал раздавать указания о том, чтобы распустить гарем. Удивление читалось в ее глазах, даже тогда, когда Зарина бросила недовольный взгляд на Тамину. Где это видано, чтобы богатый Бей распускал гарем ради одной женщины, которая стремится прочь от него?  А может ведьма она и приворожила их господина?
Легкий вздох из груди вырвался. Нет, бесполезно убеждать в чем-то этого мужчину. Он сам практически кладет голову на плаху, причем делает это, словно, с радостью.  Все происходило так быстро, что Тамина не поспевала. Вот он распустил гарем, потом сообщает, что добровольно едет на смерть и тут же приказывает устроить праздник. Ну не сумасшедший ли он?  И это пугало. Она  уже не знала, что еще можно от него ожидать.
Тем временем все разбежались выполнять приказы своего господина и они вновь остались один на один в комнате
- Послушай себя, Саид, в твоих речах слышится только я хочу, я не могу, я..я..я...Разве это любовь? Тебе не интересно, что хочу я? - Она и не успела закончить свою тираду, как Саид взял ее за руку и повел на балкон. Сердце как-то болезненно сжалось, словно чувствуя беду, которая надвигается.
- Я не просила тебя распускать гарем, Саид, - тихо она ответила. Но то, что произошло дальше, заставило ее едва чувств не лишиться. Он сдернул с лица вуаль, а она тихо вскрикнула. Что делал этот сумасшедший? Одно радовало, что люди не могли отсюда разглядеть ее лицо. А потом он стал поворачиваться в разные стороны и кричать "Жена". А позади мула что-то читал из-за шума толпы, но Тамина не совсем могла понять. Тем более, больше она прислушивалась к тому, что кричал безумный мужчина. А стоило бы лучше прислушаться к мулле, и тогда бы она поняла, что сейчас совершает без ее согласия, против ее воли. Тамина еще была чужой на Востоке, ей были чужды их обычаи и она о них почти ничего не знала. Даже не знала, что из себя представляет никах, а тем более не имела понятия о тонкостях этого события, но и Саид их нарушал.
- Что ты делаешь? - Испуганно произносила она голосом, который дрожал. - Что это за представление? - А Саид его продолжал. Сказать, что Тамина испугалась, это ничего не сказать. Она не понимала, что значит все это представление, но ей совсем не нравилось то, что Саид произносит так много слово "жена".
- Что это все значит, Саид Бей? - Со злостью, смешанной со страхом, вопрошала ромейка, когда они остались одни в комнате. -  Что за представление ты там устроил? Какая я тебе жена, что ты о подобном сообщаешь своим людям? Я не давала согласия, и свадьбы не было и не будет. С ума ты, что ли сошел? - Конечно, Тамина не поняла, что таким образом вообще-то Саид брал ее в жены, она поняла, что он просто сообщал народу своему весть. Но какая она ему жена, ведь в ее понимании должна была быть свадьба, подготовка. Она даже думать не могла, что все произойдет вот так с бухты-барахты.

Каждое слово Саида было подобно удару кинжала в самое сердце. Жена? Вот так без согласия, без благословения, словно она какая-то вещь, тварь бессловесная. Тамина от бессилия была готова расплакаться, у нее даже слезы уже начали на глаза наворачиваться. Но нет, не доставит она такого удовольствия, чтобы варвар этот видел слезы ее. Когда же Саид произнес, что сегодня ночью он будет ее ждать, все внутри ромейки похолодело и какая-то обреченность тут же поселилась в ее сердце. Видимо такова ее судьба, сгинуть среди чужих людей, среди песков. И не увидеть ей больше рассвета, не обнять Катерину.  Веру, она приняла только, чтобы не бросать подругу, да под испугом, но не приняла ее душой и отрицала подобные традиции. Нет, она убьет себя, но не бывать тому, что она станет женой Саида, а тем более проведет ночь с ним. И если раньше она лишь злилась на этого мужчину, но не желала ему зла, то после той подлости, что он совершил, ромейка ненавидела его и презирала всем сердцем. В ней кипела злость. Ах, с большим удовольствием она бы вонзила кинжал ему в сердце, но этому не бывать. Сколько она ему хотела сказать, но он даже не удосужился выслушать ответа, а просто развернулся и стал раздавать приказания своим слугам. На крик мужчины служанки тут же ринулись к Тамине, одна хотела взять ее за руку, но ромейка резко выдернула руку
- Не сметь меня трогать, - злость и отчаяние вот что сейчас наполняло ее. Она направилась в свою комнату, остановилась напротив Саида. - У меня каменное сердце? У тебя его нет вообще. Если бы я могла я просила бы самой лютой смерти для тебя. И можешь не тешить себя иллюзиями. Потому что ничего никогда не будет, и не признаю я этой насмешки над браком. Тебе придется меня убить, Саид Бей, - гневный взгляд и, развернувшись, Тамина удалилась прочь в сопровождении служанок. Она зашла в комнату. Ей хотелось остаться одной, а вокруг были эти назойливые служанки.
- Подите прочь, я хочу остаться одна. -  Девушки, конечно, боялись ее ослушаться, мало ли что эта чужеземка наговорит их хозяину и они еще и виноватые останутся. Единственная, кто не собирался покидать своего поста, была Зарида, которую Тамина едва не выпихнула из комнаты и закрыла дверь.  Только здесь упав на подушки, она могла от души порыдать. Ах, как ей это было нужно. Даже во дворце у нее не было времени оплакать близких, погоревать о том, что случилось. Нужно было быть сильной и поддерживать Катерину, да и просто не падать духом. Но сейчас последние ее надежды на спасение были разрушены этим Саидом.  И ведь никто ее не защитит. Даже если привезет он ее во дворец, скажет, что жена она ему. В лучшем случае султан казнит их обоих, в худшем погневается, да простит своего воина, с которым они были близки. Кто за нее заступится? Кто вырвет из лап варвара? Да и разве освободившись от него, сможет дальше жить Тамина, лишенная чести?  Сейчас она так отчетливо осознала, что осталась совсем одна в этом мире. Когда уже и сил не было рыдать, а стук в дверь стал не более, чем просто фон, взгляд ее наткнулся на персики, а точнее на небольшой нож, что использовался для очистки этих фруктов. Еще дрожа от своего решения, ромейка поднялась с подушек и дрожащей рукой взяла его, а после встала на колени и стала молиться, но не проклятому Аллаху, а ее истинному Богу.
-  Боже, мы последнее время с тобой мало  общались. Я все время была чем-то занята. Если бы я желала прощения, я бы попросила. Но за все, что я сделала и за то, что собираюсь сделать, - взгляд скользнул на нож, - прощения быть не может.  И все же я не считаю себя злым человеком. Хотя злые молятся громче других, ищут наказание и считают, что они ближе к тебе, чем я.  Мне не увидеть врата рая, Господи, и не услышать твоих сладостных слов о спасении.  Клянусь, я видела вечность, но это было во сне и утром все исчезло. Я знаю себя такой, какая я есть, и я отдаю свою душу твоему всепрощению, полностью осознавая, что я не заслужила твоих любящих объятий. - Рука крепко сжала нож, который коснулся шеи. Холод стали и близость смерти. Одно движение и все будет кончено. Но рано. Если она умрет, то заберет с собою того, кто толкнул ее на свершение самого тяжкого греха. Тамина спрятала нож и открыла двери.
Остаток дня прошел как в тумане. Ее отвели в хамам, красиво нарядили, расчесали волосы, подвели глаза и подкрасили губы. Одним словом сделали все, чтобы Тамина выглядела так красиво, как не выглядела никогда прежде. Но ей было все равно. Сейчас уже все равно, ведь впереди только смерть.  Зарида давала какие-то наставления, но Тамина ее и не слушала. И вот ее окутывает покрывало, а двери отворяются.

* молитва взяла из молитвы кардинала Уолси

Погасший взор отнюдь не говорил о том, что если бы Саид решил взять ее силой, ромейка бы молча сносила унижение. Скорее ее взор говорил о том, что она готова к смерти. Тамина, едва переступив порог, почувствовала, как с нее соскользнуло одеяние, шустрая служанка, умело его стянула в последний момент.  Неловкость и стыд, вот что сейчас ощущала та, которую назвали женою, даже не спрашивая ее согласия.
Затаившись и ожидая любой агрессии со стороны Саида, Тамина уже представляла ужасные картины того, что сейчас будет происходить, и молила лишь о том, чтобы удар ее был метким. Так что погруженная в такие размышления до предела напряженная, она не сразу уловила смысл слов Саида, а когда он стал до нее доходить, то часто заморгала, словно желая избавиться от наваждения. На ее губах даже мелькнуло какое-то подобие улыбки, от того что она испытала облегчение. Неужели этот осман не будет ее принуждать? Может быть, у нее еще есть шанс остаться в живых? Неужели Бог все-таки ее не забыл и как будто говорил, что ей еще рано на тот свет.
Он просил ее остаться с ним, просто побыть рядом. Тамина смотрела на Саида. Неужели он действительно так ее любит? Страдает? В какой-то момент сочувствие едва не вошло в ее сердце и вошло бы, если бы Саид не совершил того за, что она не могла его простить и если бы разум  услужливо ей не подбросил эту мысль.   Что бы он не говорил, но он против воли сделал женою ее. Хотя все же Тамина рассчитывала, что если вернется во дворец, то сможет это оспорить. С другой стороны, будучи по натуре не жестокой да и разумной, она понимала, что Саид мог вообще с нею не церемониться: не брать в жены, не привозить сюда, а если и привезти, то содержать на правах наложницы. От того то в сердце ромейки и царили столь противоречивые чувства.
Саид взял ее руку, а она подала ее и послушно последовала за ним, села на колени. Ее взгляд был устремлен в окно к небу, на котором уже горели звезды. Рука мужчины не спеша гладила ее по волосам, а на ушко практически он ей шептал слова. Кто знает если бы не гордость Тамины, не чувство упрямство и противоречия,  не мысль о том, что она должна быть верной памяти своего жениха, быть может, она бы взглянула на Саида теми глазами, о которых он мечтал – влюбленными.  Но злость на то, как он с нею поступил, не позволяла ромейке сделать этого. Она бы простила ему похищение, поняла бы его поступок, прониклась, но пока не могла простить этого замужества. У нее было стойкое ощущение, что ее жестоко обманули, использовали.
- Мне трудно тебя понять. Неужели у вас единственный способ тронуть сердце женщины это похитить ее и, не спросив, назвать ее женой? Ты прав ты человек иных взглядов. У нас воспеваются отважные поступки ради любви, ради завоевания сердца. Я прощаю тебе то, что ты похитил меня, привез сюда, даже могу понять, но я вряд ли прощу тебя за то, что ты сделал сегодня, Саид Бей, - ей хотелось быть с ним честной. Честности он достоин хотя бы, потому что не взял ее против воли,  потому что открывается перед нею. Она чувствовала, что сейчас он говорил с ней сердцем. В глубине души, пусть в этом она не признается и себе, но это страшило Тамину. Страшило, потому что в ней зарождались чувства к нему. Но в переплетении всех эмоций, что вызывал в ней этот мужчина, зарождающий огонек было трудно разглядеть.
- Я бы не стала просить, потому что уже поняла, что ты не сделаешь так, как я бы попросила, - все это время она смотрела на небо, но сейчас захотелось видеть лицо собеседника. Так что Тамина чуть повернулась к нему и взглянула в лицо Саида. Сейчас она могла в тусклом свете увидеть так близко  его лицо, его глаза, такие бездонные как море. – Но видимо мне судьба или скоро стать вдовой или навеки твоей заложницей, - о  том, что она попытается расторгнуть этот брак, быть может, Валиде в этом сможет помочь, Тамина умолчала.