Сегодня особый день, ибо он, Ахмед, въезжает в покорённый город после тяжкого ранения. Рана затянулась, и перелом сросся, так что он снова может свободно двигать рукой. Стрела, притом шальная, угодила ему в плечо, разорвав кольчугу и он, падая с коня, ещё и сломал руку. Его едва не затоптали лошадьми, но всё обошлось, лекарь смог поставить младшего брата султана на ноги, и теперь он ехал на коне во главе кавалькады, люди на улицах расступались перед ними. А сам Ахмед гордо восседал на гнедом жеребце, его сбруя увешана драгоценными камнями, его тюрбан унизан алмазами и изумрудами из собственной сокровищницы, пальцы унизаны перстнями, сегодня он должен появиться самым торжественным образом во дворце. Совсем недавно султан навестил его. Разговор получился грубый, Ахмед вёл себя, подобно мальчишке, с ним, хорошо ещё, что они сидели один на один в шатре, и никто не видел, как он дерзит правителю. Но, если он родился намного позже, это не даёт права унижать его вот так, предлагая девушку незнатных кровей. Он отдал ему всё, славу за победу, величие, отказался от притязаний на империю, но он не пал настолько, чтобы его имя втаптывать в грязь. Он так и понял своего брата, хотя его пожелания были благими.
  Ахмед смотрит вперёд строго и величаво. Кто знает, зачем его позвал к себе брат сегодня? Но не принять его приглашение, отказаться и прослыть трусом ему, Тигру, да пусть лучше его бросят в казематы дворца безымянным пленником, но он не отступит от велений совести. Путь до дворца короткий, и Ахмед не улыбается, как делал он всегда при большом скоплении народа. Он ещё не знал, зачем он понадобился во дворце. Ссора требует примирения, он попросит прощения за дерзость. И потом отплывёт к себе в Аравию, оставив Баязету власть над всей империей.
  Ты можешь приказать мне всё, что тебе угодно, мой брат, и я сделаю для тебя. Мои обиды не могут ничего значить. На твои плечи упала теперь тяжкая ноша, бремя власти, и упаси меня Аллах от этого бремени.
  Спешившись, Ахмед поднялся по ступеням мимо склонившихся в почтительном поклоне стражей, прошёл внутрь, не обращая внимания на согнутые перед ним спины и останавливается, его просят подождать.
  - Рад видеть тебя в добром здравии, брат.

Анна уже смерилась с тем, что домой она больше не попадет, сейчас её будущее было покрыто мраком, по крайней мере для неё самой. Она очень боялась того, что с ней будет дальше. Её доставили во дворец султана и она просто трепетала, потому что султан мог сделать с Анной все что угодно. Девушка не знала какой он человек, но теперь она в его власти, он мог отдать её кому то или сделать прислугой, да Анна принцесса, но кто знает, как отнесется к ней султан. То что он благородный человек, девушка не сомневалась, ведь будь он иным, просто не мог бы  править такой империей. Но это одно, а вот одна запуганная иноземная принцесса это совсем другое. Анна пыталась быть спокойной, все равно, она ничего не сможет поделать, она не властна над ситуацией и то что будет то будет. Может судьба не будет к ней так жестока и Анне не причинят зла, а если причинят, что ж, значит так угодно Аллаху и так оно и будет. Девушку должны были привести в порядок, вначале её завели в одну из комнат, где она сняла одежду и обернулась в полотенце, а затем её повели в баню. Анна была очень испугана, ей снова было стыдно, её снова сейчас увидят обнаженной, пусть не мужчины, а по всей видимости наложницы или прислужницы, но все равно, Анна безумно стеснялась. С неё сняли полотенце и на её тело полилась теплая вода, это немного расслабило Анну, девушка и не подозревала что за ней наблюдают, а уж тем более мужчина. После, её тело начали натирать маслами и благовониями, а Анна послушно стояла, опустив глаза вниз, и краснея от стыда. Она старалась не думать сейчас о том что она стоит обнаженной, а в её тело втирают масла, девушка боялась того, что будет дальше, какова будет её судьба. Она подумала о своей семье, наверное они уже убеждены что она мертва, может это и к лучшему, ведь она так и не стала женой того, кого назначил ей брат, а значит она ослушалась его, хоть и не специально. Но Анна была рада, что не вышла замуж за того, кого не любила, вдруг Судьба предоставит ей второй шанс, если конечно её не убьют или не отдадут в рабыни. Анна была сейчас не права в своих мыслях насчет свой дальнейшей участи, конечно она не станет рабыней и не умрет, но девушка была очень напугана, по этому ей представлялись различные страшные вещи.

Баязет лишь усмехнулся. О вкусах брата было доподлинно известно Ага-Кизляру гарема, он и предложил отдать ему принцессу. Но принцесса и правда была лакомым кусочком, такой и гарем султана украсил бы, и точно она имела бы возможность родить шехзаде. Но Баязет когда-то зарекся, что дарить ему сыновей и дочерей будут только две женщины в империи, кто знает, может в будущем это изменится, ведь когда-то он зарекался, что дарить детей будет лишь Хюррем, и кроме нее ему никто не нужен. Ох как зла была тогда его мать, словами не передать. Баязет буквально растоптал в грязи все традиции, касательно правящей династии, но с возрастом он понял, что ограничивать себя не смеет и не будет.
- Свадьба? Ты собрался жениться, брат?!
На этот раз пришел черед удивляться владыке от поведения брата.
- Идем. Нам нужно поговорить. Место в моем дворце есть для тебя. Мне нужно, чтобы ты заменил в совете старого Пашу. Говорил он это уже когда они шли по коридору обратно к покоям султана.
- Старый Мустафа Пери-Паша, великий визирь, кстати, я отдаю за него свою возлюбленную Аллахом дочь, считает, что старому Паше пора на покой. Вчера он стоя уснул на совете, никто бы не заметил, если бы не храп.
Баязет откровенно посмеивался над старым визирем, но замену никак найти ему не мог.
- В Аравию пошлешь наместника из числа своих людей. Наденешь мантию Паши, тогда и забирай принцессу. Таково мое слово, Ахмед.
И оно было последним. Так просто сей пост брат бы не взял, потому как считал себя воином, а не политиком. Но политики при Баязете теперь тоже могли воевать, лишь бы было кем их заменить в случае несчастья.
- Если и правда захочешь взять ее в жены, я решу вопрос с тем, где вы будете жить при дворце, если хочешь взять ее в наложницы и подождать ребенка, тогда выделим ей покои, и все останется, как есть. Внял ли ты моим словам, Ахмед? Султан остановился перед дверьми своих покоев, недалеко у дверей эфенди стояла Калфа, ожидающая его приказа.
Не спеши жениться брат, сперва воспитай свою принцессу.

Баязет тяжело вздохнул, недовольный поведением брата. Он давно уже понял, Ахмед - младший сын, без притязаний на трон, перед ним было еще трое его старших братьев, и мать всегда знала, что ему не суждено править империей, а вот Баязету, по ее словам, звездочет сообщил, что править Империей он будет и при его правлении она расширится еще дальше. Его будут почитать собственные люди и бояться иноземные правители, он будет нести слово Пророка туда, куда подскажет его сердце. Дети его будут править империей после смерти султана, а внуки доведут до вершины величия. Сутлан взял брата за плечи, заглядывая в его раздосадованные глаза.
- Когда-нибудь, Ахмед Аль-Сауд, ты научишься принимать мои благие намерения без оговорок. Принцессу получишь, и потом скажешь мне, готовить ли Валиде пышную свадьбу для тебя и юной Анны.
Он впервые произносит имя иноземной красавицы, чтобы Ахмед знал, как ее зовут. И более - ничего, пусть сам у нее допытывается, какого государства она дочь и почему везли ее через владения султана без его ведома. Хотя, ведь еще недавно эти владения были не его, а может император Константин, который был с персами в сговоре, как раз знал обо всем, но они уже об этом не узнают.
- Храни тебя Аллах на этом посту, Ахмед, никто и не говорил тебе, что ты будешь лишь присутствовать на заседании совета. Паши тоже ходят в походы.
Султан повернулся к стаже, которая тут же открыла для него двери в его покои. Он развернулся, стоя уже в дверях.
- Ах да, я позволил ей написать письма ее родным, чтобы сообщить о случившемся. И да, было бы полезно направить письмо к Персидскому Шаху, дабы тот тоже знал, что его невеста теперь принадлежит османам.
Удар под дых старым врагам. Украсть жемчужину для того, чтобы она стала жемчужиной востока, османы привыкли получать все самое лучшее, как жаль, что хвалиться такими дарами перед иноземцами нельзя.