Прошло уже две недели как бригантина «Изабелль» покинула берега Крыма и пять суток с того дня, как они в последний раз сделали стоянку в бухте пиратских островов, где команда пополнила запасы пресной воды и еды. На следующий день, вопреки предсказаниям, погода изменилась – поднявшийся ветер не сулил ничего хорошего в открытом море, а почерневшие на горизонте облака и вовсе заставили команду отклониться в сторону, уходя от бури и тем самым теряя еще один день пути. Из-за этой незапланированной остановки или еще нескольких позже, они немного выбились из графика и в Стамбул прибудут к концу этого месяца.
Скорее бы… - мысленно прорычал Йен, слушая заунывный женский плач в трюме. Этой ночью умерла тринадцатилетняя девочка, только-только входящая в пору расцвета, но не вынесшая затянувшееся плаванье. Незаменимая потеря – на белокожих и светловолосых девочек был особый спрос на невольничьих рынках. И видимо, все двадцать баб, что он забрал с крымского берега решили, что их ждет такая же смерть и начали выть намного дольше и заунывнее прежнего… Кое-кто из команды предлагал заткнуть вопящих женщин посредством угроз, а самые ретивые – подвергнуть наказанию какую-нибудь одну в назидание другим. Все предложения были отклонены.
Йен и сам понимал, что допустил досадную оплошность. Запасы еды подходили к концу, а пленниц следовала содержать в комфортабельных апартаментах, ибо исхудавшие и усохшие, вряд ли прельстят даже подслеповатых шейхов ищущих себе недорогих рабынь.
- Берег, капитан!
Йен вытянулся, подняв руку с подзорной трубой. Тонкая полоска берега постепенно разрасталась вдоль, и скоро уже можно было различить невысокие дома с башенками, украшенные мозаикой и узкими щелями окон. Но что более привлекало внимание с моря, так это пестрая размытая полоса, представляющая из себя разноцветные паланкины, тесно пристроенные друг к другу и нескончаемый поток снующих в разные стороны людей.
Торговля в порту в самом разгаре. И это только порт… Без преувеличения можно сказать, что Стамбул сам является по существу одной сплошной рыночной площадью.
Йен обернулся, окинув взглядом огромный, деревянный ящик, прибитый прямо к палубе. Одной стены не было, вместо неё стояли проржавевшие от воды и ветра железные прутья, шириной с кисть руки и сквозь которые, в дальнем углу ящика, можно было увидеть скуливших и сбившихся в кучу женщин. Вместо фигуристых, пышущих здоровьем чернооких южанок, один вид которых еще две недели назад обещали большую прибыль, стремительно теряли свою привлекательность. Йен не скупился на еду для товара и понимал, что дело в страхах и слезах глупых девиц.
- Закройте рты, - громко, но спокойно сказал Йен на татарском. – Скоро ваши муки закончатся…
Последовавший за этим взрыв стенаний, подсказал пирату, что пара женщин все-таки неплохо понимают язык кочевников (хотя работорговец татарин клялся мамой, что девицы прибыли с Кавказа и каждая свежа, как море) и судя по всему, истолковавшие его слова весьма печально для себя.