Два дня минуло, с тех пор как Тамина вернулась во дворец. Казалось, жизнь начала налаживаться. По крайней мере, она старалась не думать о будущем и пыталась найти душевное спокойствие. Ведь все было и не так плохо. Она снова с Катериной, подруга, кажется, довольно счастлива с мужем своим, Тамину никто не трогает. Что еще нужно? Ничего. Как обычно она хлопотала за работой, беседовала с Катериной, а когда подруга уходила к мужу, то проводила вечера с Айше или Ясмин. Первая мудрая, похожая на Тамину, после бесед с нею становилось легче на сердце. Вторая задорная, живая, которая излучает жизнь, и с  ней Тамина могла от души посмеяться. И все же за всем этим весельем скрывалось какое-то беспокойство. Пусть и не признавалась ромейка себе, но ее заботила судьба бея. Она периодически ловила себя на мысли, что думает о том, какого ему там в темнице. И тут же недовольно привздергивала носик и говорила мысленно сама себе: "Надеюсь ему столь же худо, сколь было мне". Еще ее волновало то, как бы не простил султан Саида и не решил отдать Тамину ему. От этой мысли сердце ее сжималось.
Настал вечера. Тамина с прочими девушками заканчивали хлопоты в гареме и уже собиралась отправиться к себе, когда один из помощников Ага-Кизляра, сказал, что Тамине приказано прислужить в бане. Признаться, ромейка решила, что помощник что-то перепутал, ведь она прислуживает только госпоже Айжин, но тот заявил, что это приказ султана, согласованный с Валиде (про последнее он, конечно, приврал для пущей убедительности). Шестое чувство просто кричало Тамине, что дело здесь явно не чистое. И все же она даже предположить не могла, кому ей придется прислуживать. Ромейка следовала за помощником и понимала, что они уже покинули пределы гарема, сердце тревожно сжалось
- Куда ты меня ведешь, это уже не гарем?
- Да что  ж ты не унимаешься? Сказано, султаном приказано, чтоб прислуживала, значить будешь прислуживать хоть шайтану самому (кстати, помощник считал, что этот Саид-бей и есть сущий шайтан). Так что помалкивай и иди, перебирай своими прелестными ножками.
И вот они установились у дверей хамама.  Жарко натопленный, чистенький, сверкающий мрамором, с мягкими диванами и бьющими фонтанами, с уходящими в высь колоннами, бассейном по середине, он напоминал богатые покои. Турки переделывали с каждым днем дворец все больше, и все меньше в нем оставалось от византийского дворца, что печалило, словно прошлая жизнь безвозвратно утекала. Тамина вошла в помещение, в котором обычно переодевались служанки в соответствующую одежду. Простынь голубая с красной полосой, так что руки оставались обнаженными. В этой простыни она была словно в платье с декольте и без рукавов.
Ромейка тихо открыла дверь, и первое что увидела это был тот самый осман, который вынырнул из бассейна, а теперь пытался почесать спину. Выражение лица Тамины было достаточно красноречивым, когда Саид повернулся к ней. Подумать только. Этому проклятому султану мало того, что он и так столько горя принес, теперь он вздумал мучить ее еще своим этим беем, которого уже, наверное, и простил. В животе все сжалось от страха, что теперь она может и не вернуться в гарем к Катерине, но страха ромейка не стала показывать, только привздернула подбородок
- Конечно, не ешь. Разве скользкие змеи едят людей, они только выворачиваются и жалят, - Тамина вошла во внутрь, окидывая взглядом хамам и стараясь меньше смотреть на бея, который же практически был сейчас перед ней в чем мать родила, ну разве что в бассейне почти весь был сокрыт. - Если ты надеялся порадовать свое сердце, надо было другого кого-то сюда тащить. Что ж вижу, таки вывернулся и опять на свободе, бей? Когда же к себе уедешь? - Спрашивала она это для того, чтобы хоть как-то разобраться в сложившейся ситуации и, что ее саму ждет, понять

Тамину всегда было сложно разозлить. Она была приучена к тому, что гневливость и крикливость удел слабых. И все же этому осману, а точнее этому бею и его Повелителю сие удалось. При словах "милая моя жена" ромейка уже выть захотела. Ну а предложение потереть ему спинку вообще стало последней каплей. Тамина была живым человеком и опрометчивые поступки, о которых она потом могла и пожалеть, были ей свойственны. Вот сейчас подобный поступок она и собиралась совершить
- Полить на спинку и растереть? - Тихо, очень тихо произнесла она, переходя едва не на шипение. Если бы Саид ее хорошо знал, то тут же бы насторожился, ведь такой голос был у нее, когда ромейка злилась, была в гневе. Кто-то кричит истерично, а она чем злее становилась, тем тише был голос, походивший в такие момент на шипение. Она зачерпнула воды, такой что от нее поднимался пар, а сквозь утварь чувствовалось насколько горячей была в ней вода. Правда, там не был кипяток, потому что все таки обварить и оставить ожоги на Саиде, ромейка не желал, так немного проучить. Она приблизилась и вылила все содержимое на спину Саида.
Тамина ожидала много чего, но более всего гневной отповеди, но никак не ожидала, что в следующее мгновение окажется с головой под водою. Ромейка даже не сразу поняла, только когда вместо воздуха стала заглатывать воду, то испугалась. Благо все-таки осман видимо не желал ее утопить, а иначе нашли бы плавающий в бассейне труп ее.
Отплевываясь и пытаясь набрать побольше воздуха, девушка стояла в бассейне. Только когда дыхание восстановилось более или менее, ромейка прищурившись посмотрела на Саида. Сейчас она жалела, что не сварила его.
Но прежде, чем хоть слово слетело с ее губ, взревел работорговец, османский лев. Признаться, сейчас она даже испугалась, что он ее прибьет или что похуже сделает. Хотя последние слова придали сил
- Как же я могу уйти, нарушив приказ  самого Повелителя? Может тебя еще на грудь полить? - Язвительная улыбка, в то время как Тамина направилась к ступенькам из бассейна. Ткань, что прикрывала тело, теперь облепила его, подчеркивая каждый изгиб тела, от чего ромейка почувствовала себя не так уверено от смущения
- Но как прикажет, мой муж, - произнесла она, сделав насмешливый поклон и удаляясь прочь. Даже не подозревая, что скоро ее злость претерпит колоссальные изменения.

Покинув хамам, Тамина оказалась в комнатах, отведенных для переодевания, там облачилась в свои повседневные одежды: простое цвета слоновой кости платье. Сверху она накинула покрывало, так как ей предстояло пройти по коридорам, не относящимся к гарему, а значить встретить она могла кого угодно. Ромейка двигалась бесшумно. Внутри еще пылала злость, но она постепенно отпускала. Так что, проделав половину пути, она уже даже немного раскаивалась. Нет, не в том, что проучила наглого бея, хотя метод можно было выбрать менее болезненный, а в том, что позволила гневу управлять ею. В голове звучали слова родителей: "Юлия, девушке твоего происхождения не достойно поддаваться гневу". Ах, Юлия, она, кажется, стала миражом, дымкой, которая с каждым днем становится все прозрачнее и скоро совершенно исчезнет. Именно с такими мыслями, она возвращалась в гарем. Ни с кем не хотелось разговариваться, хотелось побыть в тишине, так что Тамина подумывала прогуляться по саду. Она видела, как проскользнула тень девушки, вышедшей из покоев. Девушка ее не заметила, потому как очень торопилась.
Идя по коридору, неожиданно ромейка услышала голоса. Что двигало ею в тот момент не понятно. Но факт остается фактом. Ромейка, которой было не свойственно подслушивать и шпионить, остановилась и замерла. Быть может, она не хотела попадаться в таком виде и состоянии кому-то на глаза.
- Ты все сделала, как я велел? - Тихо вопрошал мужчина. Лиц, говорящих Тамина не видела.
- Да господин, как вы и велели, я накрыла стол и высыпала яд в шербет, - тихо пропел женский голосок. Сердце замерло. Кто-то замыслил убийство. Яд. Тамина прижалась к стене. Если эти заговорщики ее увидят, не сносить ей головы.
- Замечательно, он очень любит его и обязательно отведает. Дай Аллах, завтра утром мы избавимся от этого вездесущего шайтана Саида Бея. Лев станет падалью, - мужчина чуть рассмеялся так же тихо, но смех этот был полон яда. Тамине же показалось, что все тело словно бросило в жар, а потом в холод, даже дыхание перехватило. "Они хотят отравить Саида...моего Саида!". Она даже не заметила, как окрестила бея своим. Но все было не важно, единственное, она не могла допустить, чтобы с ним что-то случилось. У нее даже не мелькнуло мысли о том, что вот она долгожданная свобода. То ли от того, что Тамина не была столь жестокой и коварной, то ли от того, что в душе она и не желала этой свободы. Но где были покои Саида? Этот вопрос вызвал приступ паники. Тем временем услышала, как шаги приближаются к ней. Спрятавшись за колонну, она наблюдала из своего укрытия. Вышел незнакомый ей мужчина, а чуть позже показалась та самая девушка, которую она видела чуть раньше. "Она выходила из покоев Саида", - мелькнула очередная мысль, которая вселила надежду. Как только заговорщики скрылись, Тамина побежала со всех ног  в сторону покоев. Как хорошо, что было уже поздно, и никто ей не встретился на пути. Покрывало уже спало с ее головы, так что мокрые волосы растрепались немного. Резким движение она открыла дверь и буквально влетела в комнату. Перед ней предстала поистине ужасающая картина, Саид практически уже касался кувшина с напитком губами. С прыткостью, о которой она и не подозревала ранее, ромейка оказалась возле него и буквально выбила кувшин из рук, так что он с характерным звуком упал на пол, а весь смертоносный напиток разлился по полу. "А что если он уже отпил?" - прозвучала новая тревожная мысль
- Саид, скажи, что ты не пил того, что было в кувшине, - глазами полными ужаса она взирала на мужчину, и даже не заметила, что взяла его за плечи и чуть потряхивает. Верно говорят, что оценить  что кто-то нам дорог, мы порою можем, только под угрозой потерять этого человека.