Хюррем удалилась со своей служанкой, а Сарма сделала все, чтобы ухудшить свое состояние и чтобы все выглядело естественно. Так что сейчас она лежала  в коридоре, из носа капал кровь на светлый пол. Сама наложница была в предобморочном состоянии. В глазах все еще плыли круги в темноте, а шаги, приближавшиеся к ней, звучали  отдаленно, смешиваясь с шумом в ушах. «Надеюсь, я рассчитала силу и не перестаралась. Не хотелось бы в действительности каллекой остаться. Ай, как же больно», - именно такие мысли сейчас царили в светлой головке Сармы, которая распласталась на полу лицом вниз, так что белые волосы,  словно воздушным покрывалом укрывали нанесенные травмы. Любой, кто ее найдет и решит взглянуть на лицо, увидит царапины на щеке, появляющиеся синяки на подбородке в тех местах, где Хюррем жестоко сжимала ее подбородок, и на щеке там, куда ударила сама себя Сарма, но кто об этом знает,  и разбитый нос, который припух, и из него капала кровь. Достаточно для того, чтобы прогневать султана. Оставалось уповать, что ее найдут в ближайшее время, все же не слишком хорошо вот так лежать. Но что не сделаешь ради того, чтобы быть с тем, кого любишь.  В общем-то, синяки и царапины не были чем-то новым для  итальянки. Дядюшка редко, но бывало, в порыве гнева отвешивал ей пощечины, да такие от которых голова  едва не делала поворот на триста шестьдесят градусов. Но все же и это было редкостью, потому что  не хотелось портить смазливую мордашку племянницы. Но главным было то, чтобы Баязет призывал ее в ближайшие дни, когда следы побоев будут в самом расцвете. Больше всего Сарма боялась, что он ее больше не призовет, а значит, на какое-то время она просто  будет вне игры за его сердце.
Легкий стон сорвался с губ, когда она попыталась пошевелиться. Интересно, что будет с Хюррем, и поверят ли ей? То, что жена султана коварна, она не сомневалась и, конечно, может попытаться выкрутиться. В идеале хорошо было бы, если бы кто-то с нею, выходящей из этого коридора, столкнулся, а потом нашел Сарму.
Она лежала здесь и думала, что у нее уже нет возможности идти назад, только вперед. Или победа, или смерть на другое она не согласится. А перед глазами плыл образ мужчины, что всего за одну ночь сумел поселить в сердце, не знавшем любви, это чувство и без которого теперь и дышать было трудно.
- Баязет, - тихо прошептали губы.