Махидевран не находила себе места, она ходила по комнате ни на секунду не останавливаясь. Ее старались не трогать, так понимали в чем дело. А было дело в том, что сегодня, а именно прямо сейчас султан объявляет их дочери о своем решении – выдать ее замуж за великого визиря. Не знала мать Самиры, как та отнесется к этому, как поведет себя перед повелителем, что скажет, и вообще что с ней будет. Да и не знала, что сказать ей. Когда она придет к матери за советом…
Наконец Махидевран села на диван, она положила руки на колени и сомкнула их в замке. Её всю трясло, глаза женщины были закрыты, но губы шевелились, однако ни одного звука не срывалось с ее уст. Про себя она читала молитву. Надеялась, что дочь примет решение отца, что поймет, что это правильно. Сама Махидевран не знала, что такое быть невестой, что такое замужество законное. Она была просто женой-наложницей, которая не сумела подарить шех-заде, но султан, любившей ее дал возможность подняться ей до уровня Султанши.
Махидевран настолько погрузилась в мысли, что не услышала, как дверь в ее покои открылась. Ее отвлек только голос ее дочери, которая звала ее. Султанша посмотрела на дочь и ужаснулась, та стояла бледная, взор был каким-то потухшим и в тоже время Махидевран видела в ее глазах страх, отчаянье и непонимание. Она резко поднялась с дивана и чуть ли не бегом направилась к дочери, ей казалось, что та вот-вот потеряет сознание.
- Самира, доченька моя… - Она обняла ее и прижала к себе, так две Султанши стояли около дверей, одна рабыня, а другая истинная султанша по рождению. – Девочка моя, успокойся… давай сядем. – Махидевран повела дочь к дивану, где только что сидела, она посадила ее и обратилась к служанкам у двери.
- Принесите нам шербет. – приказала она, когда те удалились, она села рядом с Самирой.
- Что сказал Повелитель? – хоть и знала, что он сказал, но спросить должна была, вдруг произошло что-то еще. Честно не знала как помочь дочери, как объяснить, как поддержать. Все было интуитивно, так как подсказывало ей материнское сердце. Одно знала, что сейчас только она способна помочь дочери. Она снова обняла ее и стала гладить по голове.
