- Ну что остановились? Несите сласти, почему до сих пор не нарезали арбуз? Кто так ставит кувшин? Валидэ слишком мягка с вами, ой, как надо вас воспитать - Ахмед гонял прислугу только так, готовясь к приходу гостьи. Ему уже повязали тюрбан, прикрепили серебряный полумесяц, единственное украшение, которое он носил сейчас. Он уже омылся, вернулся - чтобы убедиться, что всё готово к приёму дорогой гостьи, к которой сердце османского принца затрепетало, едва он увидел Анну в банях. Анна, так её звали. Его племянник взял в жёны ромейку. Обычаи османов позволяли брать жён других земель и вероисповеданий.
  Принц, наконец - то, отпустил служанок, посчитав, что стол накрыт достаточно хорошо для того, чтобы встретить принцессу. Алмаз останется алмазом, даже если его бросить в грязь, и Анна останется принцессой, даже после того, как он объявит её, притом сегодня, своей наложницей, и она разделит с ним ложе, сегодня же. Да, пусть ей приготовят отдельные покои, или же пусть сидит с остальными юными девами в гареме, это как она сама пожелает. Хотя, он бы отделил её от всех, чтобы подчеркнуть её происхождение. Принцесса из страны неверных, но какое это имеет значение? Раз султан отдаёт ему этот европейский алмаз, не давая кому - то из своих, даже более значимых, нежели он, родственников, он будет беречь её. Пусть он видел только мельком Анну, этого было достаточно, чтобы он её возжелал.
  Нетерпение, вот что теперь грызло его. Понятно, что сейчас прислужницы Валидэ одевают её в одежды, которые должны вызвать желание, оставляя на обозрение открытый стан, руки, шею, и ноги прикрыты лишь тонкой тканью, делающей их ещё более соблазнительными. Наверное, на ней будет особо красиво смотреться небесный цвет, расшитый золотыми нитями. В ожидании Ахмед потянулся за свитком, описывающим события трёхвековой давности. Освободительные войны Салах ад Дина. Эти труды интересовали принца, скорее, как стратега, привыкшего к бою и отвечающему за то, чтобы победили именно они. Уроки великих полководцев, вот что он старался извлечь из старинных свитков.
  Вот и раздались шаги, Ахмед не успел отложить свиток. Анну привели к нему, и наверняка уже рассказали, зачем её ведут к мужчине. Поклонившись, служанки вышли, оставив их одних. Принц отложил свиток, поднялся с подушки, на которой он так уютно устроился, подошёл к Анне. И, ни о чём не спрашивая, откинул с лица покрывало.
  - Само лучезарное солнце заглянуло в мои бедные, Аллахом забытые покои - принц искренне улыбнулся - принц Ахмед аль- Сауд счастлив видеть тебя.

Девушка настолько напугана, что у принца даже не поднялась рука провести по её плечику освобождать от одежды. Так может вести себя разве что принцесса, которую держали в строгости у себя там, на родине. И такой страх в её глазах он читал сейчас, что покачал головой, всё так же улыбаясь.
  - Я не ем прекрасных дев на обед, потому не надо так смотреть на меня - Ахмед Паша, он должен считать себя им, по решению его брата, и, понимая, что она сейчас от ужаса не сделает сама и шага, сам лично взял её за руки, чуть ступил вперёд. Сзади уже были подушки, девушка упала бы, не поддержи её Ахмед. Он успел подхватить её за талию, отметив про себя бархатистость её кожи, и отпустил. Сам сел напротив, пробежав взглядом по её почти обнажённому телу, прикрытому самым соблазнительным бельём, какое только можно найти во дворце. И такой предательский румянец, кажется, она сейчас сгорит от стыда, при этом спалив все подушки у него в покоях.
  - Невесты в ваших краях всегда так робеют перед будущим мужем? - всё так же радушно спросил принц, отводя глаза. Нет, так смущаться от его взгляда, который охотно ловили пересмеивающиеся прислужницы, на которых он бросал взгляд. Но едва он представил, как раздевает Анну, такая реакция.
  - Анна, если у тебя пропал голос, выпей щербет или чай.
  Уже более настойчиво сказал Ахмед. и уже гнев блеснул в его глазах. Анне вообще что либо говорили об участи наложницы и какая это честь, родить принцу ребёнка? Это был гнев не в сторону Анны, конечно, и он быстро угасал. Таким он был, принц Ахмед аль- Сауд.
  - И скажи мне, Анна, отчего твои красивые, как звёзды, глаза, наполнены страхом? Что тебе рассказали такого про меня? Отчего сей прекрасный, словно цветы в оазисе, лик так испуган?
  Принц пододвинул Анне пиалу, в которой плескался чай. Как бы ни было сильным его желание к Анне, и как бы не пылала в нём страсть, такую испуганную девушку брать никак не хотелось, но и отпускать её, не забрав её невинность?
  Он прошёл всю войну без единой царапины, и только в последнем бою он получил стрелу в плечо. И никогда не робел перед врагами, самому султану он кричал правду в глаза. Но когда на тебя смотрят такие испуганные глаза, а сама девушка готова к самому страшному. Он мог рубить головы, смело пробиваясь сквозь строй врагов. Вот только перед Анной он почему то сробел сам. Сколько он себе позволял несколько вульгарно ухадивать за кем - либо, подарив, скажем, синяк на пятой точке от щипка, где он не рассчитал силы, но вот так обойтись с утончённой девушкой запада он не позволял себе.

- Я не знаю, что рассказывают о нас, о дивный цветок, выросший в саду моего сердца.
  Принцесса Анна сейчас напоминала ему птичку в клетке, замершую от ужаса, когда над клеткой поднялась голова кобры, распушившей свой капюшон. А сам Ахмед, сравнивший себя с питоном, готовым проглотить Анну, немедля, сорвать с неё всё то, что на ней одето и овлпдеть девушкой прямо на подушках, не слушая её слов. Она его наложница, и её страхи дали ему лишь временную отсрочку. Её испуг перед тем, что он лишь источник её бесчесться, подсказывал принцу, что лучше не просить выделять ей отдельных покоев. Он не раз слышал истории, как девушки предпочитали бесчестью смерть, вонзив в своё сердечко кинжал. Гибели Анны он себе точно бы не простил. Надо будет обязательно сообщить, чтобы на ней постоянно приглядывали.
  Да, их считали кровожадными дикарями, воинственным народом, но, когда с одной стороны наступала железная лавина крестоносцев, с запада, а с востока на них шли ещё более дикие орды монголо - татар, у них был выбор, или быть поглощёнными врагами, или выстоять. Прошло три века, они стали гораздо могущественнее, но, по сути, остались теми же свирепыми воителями, чьи клинки жаждали крови врагов. И покатилась река смуглых воинов на запад, и была поглощена великая империя, простоявшая целое тысячеление.
  И всё же Анна не ромейка - напомнил сам себе Ахмед, ромеек уже вынудили сменить веру, а на Анне он так и не увидел даже намёка на полумесяц, но зато он обратил внимание на маленькую метку, такие наносили только особам царских кровей. Султан нашёл ему принцессу, и он не отверг этот дар, и не отвергнет. Преодолевая желание всё же сорвать с Анны её наряд, принц сел рядом, глядя своими карими глазами в её.
  - Посмотри мне в глаза, Анна - сказал он уже более строгим голосом - и кем же нарисовала меня народная молва? Ты ещё не нашла на мне рога, клыки, хвост и копыта?
  Ахмед решил спавнить себя с образом дьявола, которго иногда рисовали в христианских книжках, источник зла, искусителя, жаждущего приобрести твою душу и бросить её на вечные мучения, в вечное пламя, которое никогда не угаснет. Ибо их рисовали именно такими наверняка. Но вот его брата уже назвали святым. Ахмед продолжал смотреть Анне в глаза.
  Она такая гибкая, и её глаза, которые могут гореть вихрем неукротимой, обжигающей страсти - он видел их именно такими, она уже напоминала ему пантеру, ещё немного времени, Ахмед, и они обожгут тебя, и ты сам почувствуешь, как могут любить женщины запада, которых не учили с малолетства, как надо угождать мужчинам, и как Анна сможет понять всё сама.
  "Подожди до ночи, Ахмед, или хотя бы до заката, пока Анна привыкнет к тебе".

Ахмед только покачал головой, выслушав ответ Анны, если она не осмеливается сказать ему в лицо, значит, незачем вообще думать об этом. Но всё же попытался вызвать девушку на откровенность перед ним:
  - Лучезарное солнце, чьё имя ласкает слух, ты лишь изволила усилить любопытство моё. И, будь даже всё, что ты слышала обо мне, написано иглами в уголках глаз моих, я ничем не накажу тебя.
  А слухи о его деяниях, притом кровавых, шли впереди него дурной славой. Если, хотя бы, вспомнить взятие одной из крепостей…

  Ромейские лучники нанесли залп, и сразу несколько человек в их лагере повалилось. Если так будет продолжаться и далее, то вскоре его верные всадники начнут дезертировать. Дисциплина падала, как бы не пришлось снять осаду. А обещанная армия с орудиями осады всё не шла. Последний инженер умер от болезни, и неоткуда было даже взять леса для строительства осадных башен. Да ещё ромейские военачальники быстро нашли уязвимое место в его войске, высылая пеших лучников в атаку. Они наносили удар и спешили обратно в город. Ахмеду ничего не оставалось, как внимательно отслеживать вылазки, но и это не помогало, город стоял на холме, и, пока они замечали остроконечные шлемы византийцев, в них уже летело множество стрел.
  Эта стрела упала совсем рядом с Ахмедом, ромеи совсем осмелели. Принц вскочил, это такой шанс, лучники оторвались от города слишком далеко, а его всадники настолько стали равнодушны к смерти, что даже и не видят, что дало само небо преимущество. Великий Аллах, наверное, ослепил их, раз они не видели, как опасно они отошли.
  - Махмуд, Иззарк, командуйте атаку – Ахмед вскочил на коня, дёрнул поводья.
  - Люди устали, и подкрепления бы дождаться – заговорил было Махмуд, но Ахмед резко оборвал его.
  - Они устали. А я не устал? Я с шестнадцати лет в походах, я не устал? Не хотите воевать, да ну и чёрт с вами – принц в гневе отпихнул ногой своего верного военачальника, он сам тогда поскачет на лучников, он предпочтёт умереть от стрелы, а не от стыда, оправдываясь перед братом за своё поражение. А ромеи уже повторно натягивали луки. И опустили, глядя, как к ним направляется на коне всего один человек. А в лагере тем временем начиналось движение, военачальник уже вскочил на коня, догоняя его. Подъехал и Иззарк, замедлил галоп.
  - Куда ты, пошли назад – начал было он, но Ахмед прикрикнул – что, страшно воевать стало? Ромейской стрелы испугался? Затрусил, ступай обратно!
  - Ну, тогда скорее надо, принц – Иззарк вынул ятаган – если они сейчас стрелять начнут, все тут в песках ляжем.
  А из лагеря уже скакали всё новые и новые всадники, по одному, по двое и по трое, выскакивали его воины, спеша за своим командиром. Опомнились византийцы, выпустили стрелы, но залп вышел нестройным и неточным. И побежали обратно в крепость, да всадники принца были быстрее. В крепости ждали до последнего, а когда пришла пора закрывать ворота, быстрая лавина одетых в кольчуги всадников ворвалась в город, сминая наспех выстроенные ряды защитников, и Ахмед скакал первым. Вот тогда они и учинили расправу в городе, которая быстро обросла молвой, отождествляя ег с кровавым тигром османских воинов, который взял крепость, имея в своём распоряжении лишь всадников. Без таранов и осадных башен. Сам Ахмед потерял около сотни, погубив при этом четыре сотни лучников и около трёхсот защитников города. И две сотни рабов, стеная, направились вглубь османских земель. Так что о его отваге и безжалостности вполне могли ходить слухи. Он был безжалостен с городами, которые не складывали оружие заранее, и щадил только тех, кто сразу преклонялся перед его именем.

  Но вот и его походы закончились, он выбрал девушку, которая станет ему наложницей. И она не молит его подарить ей сына от него, как это сделала бы османка, она другой страны, и это не её воспитание. Она, которая должна была скрепить союз между персами и другими народами, сейчас у него, и Ахмеду не нужен союз с ними. Его брату может быть, но он не намерен делать из Анны разменную монету для решения политических вопросов. Женщины созданы для любви, а не для политики – твердил он. Его брату, султану, нужны были совсем иные цели и взгляды. Но, там, перед покоями, он сам сказал, что не стоит спешить жениться, пусть сначала побудет его наложницей.
  С утра он бы отправил её в отдельные покои, как свою наложницу, после того, как возьмёт Анну. Но он ещё не знал о том, что ещё и трёх дней не прошло, как из гарема выкрали рабыню.

- Я не воюю с женщинами - Ахмед помедлил, обдумывая свои дальнейшие слова, выдержав паузу. Анна смотрела ему в глаза, он увидел, как её щёчки слегка зарделись, да и он сам почувствовал, как бросается ему кровь в лицо. Среди робкого взгляда он видел зрачки страстной пантеры, чья страсть скрыта налётом традиций и стереотипов её народа, не позволяющих в открытую показывать то, для чего рождена любая женщина. Для любви. Ахмед привлёк Анну ближе к себе, взяв за открытую талию, и замер на миг в восхищении, Аллах, какая приятная у неё кожа, и невозможно убрать руки от неё, он смотрел ей в её зеленоватые, словно у пантеры, глаза, и, среди робости, читал её неутротимую по своей мощи, как прыжок этого изящного хищного животного, страсть.
  - Женщины созданы Аллахом, чтобы их любить - закончил османский принц, всё ещё не отпуская её, да он уже и не отпустит, пока не познает Анну. Как прекрасны были те минуты, когда можно было уединиться в шатре с наложницей, но ни одной не было так приятно касаться. И никто не смотрел на него так. Он видел множество женщин, и краснеющих, и нагло улыбающихся, и с готовностью кивающих ему, но так на него посмотрела только Анна, в её робком взгляде читались и страхи, и готовность отдаться неизбежному, и даже как они ловили продолжение уголков её губ, слегка приподнявшихся в почти незаметной улыбке. И Ахмед процитировал слова уже давно умершего поэта, жившего более трёх веков назад. Он прекрасно воспел чувства, умело раскрывая четверостишьями тайны любви, оставалось только повторить их.
С той, чей стан - кипарис, а уста - словно лал,
В сад любви удались и наполни бокал,
Пока рок неминуемый, волк ненасытный,
Эту плоть, как рубашку, с тебя не сорвал!
  Ахмед уже настроился на то, что сейчас возьмёт Анну, и неважно, готова она к близости с ним, её тело манило принца, желание было настолько сильным. Да, она сейчас отдастся ему, он снимет с неё одежду, аккуратно положит на подушечки, сбросит с себя дорогие одежды, и войдёт в неё. Его ладонь уже начала смещать одежду девушки с её плечика, и, не посмотри он ей в глаза, всё бы так и случилось. Но, поймав её прямой взгляд, в котором читалась и готовность раздеться, и какая - то покорность судьбе, фатализм, Ахмед покачал головой.
  - Что случилось, Анна? - спросил он, сверкнув глазами. Он привык к глазам, полным неги и страсти, а взгляд европейки был совсем иным. Даже то, что она не была воспитана в традициях востока, такой взгляд только сердил принца. А может, наплевать на всё и взять Анну прямо сейчас?

Такой вопрос Ахмеду не задавала ни одна из наложниц, Анна вообще нетипично для наложницы повела себя этим вопросом. Где, спрашивается, благодарный взгляд за то, что он возьмёт её? Или же отчего она вроде как и настроилась на то, что сейчас будет у неё близость с ним, но и не сделала ни одного шага навстречу, просто спросила. Словно она должна, скажем, пойти на кухню за кувшином сласти. И этот вопрос остановил ладонь османского принца, уже освободившего левое плечико Анны от одежды, которая повисла на руке, обнажила её левую грудь. Она небольшая, её сейчас так приятно будет накрыть ладонью, эту мягкую и тёплую, так возбуждающую игрушку для его рук. Но вместо этого Ахмед указательным пальцем взял девушку за подбородок и поднял её голову вверх.
  - А ты дерзка, Анна - сказал он - ты куда - то торопишься? Или хочешь сказать что - то иное?
  И где понимающий взгляд, шаг навстречу? Анна вместо этого смущённо поднимает руку, прикрывая грудь, и, разве что не отступает назад. Ахмед продолжает держать её за плечико, готовый раздеть девушку, продолжить, но её взгляд, полный смущения, не даёт ему продолжить. Конечно, девушка тоже имеет право на любовь, но они из царственных династий, где браки заключаются для политических целей, её и везли женой в Персию, и только нападение разбойников помешало им, и свело их сегодня в его покоях. Султан предлагал ему любую простолюдинку, которая с готовностью скинула бы одежды, просто для того, чтобы её коснулась рука, и не только рука, человека царской крови. Анна же, напротив, смотрит на него так, словно это и не честь, разделить с ним ложе. Словно по принуждению.
  - Я не беру женщин против их желания!
  Ахмед схватил Анну за руки, повалив на подушки, возвышаясь над ней, держа её ладони в своих, его глаза сверкнули гневом, но он и не мог понять, что есть две вещи, нематериальных, но существенно различающихся. Подчинение и желание. И то, что Анна сейчас отдаётся ему по подчинению, а не по желанию. Он продолжал возвышаться над ней, её грудь снова обнажилась, она лежала под ним. И их глаза снова встретились. Сейчас не было в них того, что потом Ахмед будет читать в её глазах. Пока не было той страсти и желания.

Саид смотрел в глаза Анны несколько секунд, неподвижно, даже не мигая, он сверлил Анну взглядом, пока, наконец, не скатился с неё, сел на подушки, глядя на девушку. и вдруг рассмеялся.
  - Честность, Анна, вот что мне понравилось в тебе - он и сам был таким, прямо высказывая Баязету своё недовольство, и получил такой же прямой ответ, какой давал сам. Дерзкий, Анна дерзка, но честна. Он смотрел на неё, как она не смела пошевелиться первое время, и потом, всё же, нерешительно, скрыла под одеждами свою грудь. Ахмед не препятствовал ей, наблюдая, как она одевается. Он дерзил Баязету, и как он мог гневаться на ту, что оказалась продолжением его характера, и, сама о том не ведая, заставила посмотреть на себя со стороны.
  - Хорошо, Анна. Но, то, что я не тронул тебя сейчас, не означает, что ты перестала быть моей наложницей. Вот. Возьми и не снимай его. Не увижу на твоём пальчике моего кольца, ты будешь наказана. Сегодня я - Ахмед ещё раз окинул взглядом девушку, чувствуя, как всё же он хочет сорвать с неё одежды - сплю один.
  Отправить Анну нетронутой, ну откуда он мог знать, что недавно была похожая история, и его племянник не тронул так же девушку, которую отправили к нему в покои. Прямота Анны смутила его. А ахмед продолжил:
  - Участь наложницы недостойна тебя, Анна. Потому я приглашу муллу, чтобы он прочитал никах. Вскоре ты станешь моей женой. И тогда я не стану спрашивать тебя о твоих желаниях. Как и не стану спрашивать твоего согласия.
  Да и незачем спрашивать, её везли в жёны человеку, которого она не видела в глаза, и он не тот, кто как то стеснит Анну своим решением. Она подчинилась императору, и отправилась в путь.
  - О своём решении я объявлю султану. И глашатаи в скором времени разнесут по городу весть о моей скорой женитьбе.
  Предстоит раздать золото нищим, собрать гостей, хотя ещё не стихли торжества после женитьбы его племянника. И о решении в скором времени провести ещё одно торжество пусть услышит город, он с охотой поделится добычей с гражданами города, будет слушать хвалебные речи, он пролежал в шатре у лекаря, когда ещё шла свадьба, он пропустил многое. Но теперь он возьмёт всё, что положено сатрапу Аравии, пусть вместо него и правит сейчас наместник.
  - Я буду в саду - сказал Ахмед - и буду ожидать тебя.

Ахмеду оставалось только проводить взглядом удалившуюся из его покоев Анну, но, раз уж принял решение, так будь мужчиной. И не отступай, дав слово. Представителя правящей династии никто ещё не обвинял в измене слову. И, раз уж сказал, что отпускает, то, будь добр, не останавливай её. И, пока она выходила, скрыв себя под накидкой, принц всё лежал, провожая её взглядом.
  Да, он скажет сегодня брату, что Анна его невеста, и пусть об этом знают все. Пусть глашатаи разнесут новость. И если султан надумает отговаривать его от поспешного решения, Ахмед будет настаивать на своём. "Брат, я подчиняюсь тебе во всём, я стал твоим советником, но ты же не будешь стоять надо мной, когда я хочу уединиться с женщиной". Да, если что, будет достойный ответ. Личная жизнь это его личная жизнь, и никто ему тут не советчик. И он, и его брат, бессильны повелевать чужими сердцами. Мы сильны, мы могущественны, но самым великим царям Аллах не дал той власти над чувствами других.
  Ахмед поднялся, подпоясался, вызвал слуг, чтобы ему поправили тюрбан. И вышел в сал, ожидать Анну. Он заметил её ещё издали, она шла, любуясь дивными птицами, ещё недавно здесь было, наверное, всё разорено, но сейчас здесь снова райские кущи, и тут приятно, прохладно.
  И её улыбка, она не та, с которой встречают своего господина, она искренняя, Анна прямая, чтобы фальшивить с чувствами, если она рада ему, то рада искренне. И она умна, так преподнести сегодня своё мнение, одно неверное слово, и её слова ушли бы в пустоту. Она одета гораздо менее соблазнительно, нежели у него в покоях, он ещё оценит её наготу, как успел оценить в бане, пройдёт совсем немного времени.
  - Как чувствует себя моя будущая жена, о роза, выросшая в саду моего сердца? Как настроение самого лучезарного солнца, заглянувшего в мои бедные, Аллахм забытые покои? - Ахмед начал с комплиментов, хотя он ещё ничего не сказал о внешности девушки, ни о её глазах, ни о её стане, ни о её шее.

Восточные сказки,
Зачем ты мне строишь глазки
Манишь, дурманишь,
Зовёшь пойти с тобой

Эй девушка, красавица!
Ты мне улыбаешься
Я тебя уже люблю
Всё, что хочешь подарю

Мне подарков не дари
Жарких слов не говори
И в любви мне не клянись
А с начала ты женись

Восточные сказки,
А может расскажешь мне
Какая такая
Восточная любовь

  В новых одеждах, а надо сказать, Ахмед впервые видел Анну одетой, в первый раз ему показали девушку обнажённой, а он подсматривал за ней, как мальчишка, подкравшийся в женскую половину дворца, не хватало только его матери, Валиде, которая поймала его за ухо, а потом выпорола. Второй раз, одетой в самый соблазнительный наряд, подчёркивающий достоинства её тела, по которому так плакали ладони принца. И если бы только ладони.
  Сейчас Анна была одета гораздо скромнее, но она не утрачивала своей привлекательности. У него будет не только жена - красавица, она будет мудрой женщиной. И сравнение себя с розой в этом саду Ахмеду понравилось, она умеет видеть образами, глазами поэта, у неё чувственная душа, свойственная страстным натурам, и в глазах за кротостью и смирением можно прочесть, как её страсть обжигает. Просто пока ей самой это неизвестно, но Ахмед разбирался в женщинах. Хотя сегодня поведение его невесты поставило его в тупик. Но заставило уважать её.
  Этот сад был прекрасен, но всё же он был чужим садом, и сам Ахмед был здесь впервые, это был сад во дворце, который совсем недавно был завоёван, и, будь его воля, он бы отправился к себе в Аравию, но брат сказал, что он нужен здесь, в качестве советника. Наверное, нескоро он сможет показать Анне сад у себя.
  - Этот сад прекрасен, но в нём нет много того, что есть у меня. А я здесь надолго, пока у султана есть нужда во мне. Но настанет день, когда я вернусь и покажу тебе свой сад. В тончайших клетках поют самые сладкоголосые птицы, по дорожкам ходят павлины, чьи хвосты напоминают яркий, переливающийся на солнце, веер. И, всё же, Анна, сегодня ночью ты придёшь ко мне.
  Он не собирался приставать к ней, или преждевременно покушаться на её невинность. Просто, пока он собирался выйти, он уже узнал о новости, что ночью некий вор проник в гарем и украл рабыню. Так что он перестал доверять страже, евнухам, да и сама Валиде скажи ему, что всё будет в порядке, он не поверит. Что толку, если голова вора украсит пику над воротами, если Анну будет уже не вернуть.
  - Просто я не доверяю страже дворца - сказал он, не желая посвящать Анну в то, что из гарема была похищена девушка.

Анна улыбнулась, напомнив Ахмеду о его словах, он, как истинный принц, и не думал отказываться от своих слов, ибо, не давши слова, держись, а давши, крепись. его покои широки, ложе узко, правда, но и его можно разделить, хотя вряд ли. Всё равно там расстелено так, чтобы они спали только вместе, но он расположится на подушках, не привыкать спать на жёстком.
  - Я помню свои обещания, Анна, даже если сказаны они были в пылу и сгоряча - ответил Ахмед отстранившейся от него и улыбнувшейся девушке, всё ещё чувствуя вкус её губ на своих губах. то, что она спит в его покоях, вовсе не означает, что она спит с ним, а вот из его покоев точно никто не украдёт ничего. Или познакомится с его ятаганом. Это было просто желание оберечь ту, которая в скором времени станет его женой. Его покои высоко, окна закрыты резными решётками, так что он непременно проснётся, даже если некий сказочный дух решит просочиться за Анной.
  Ахмед присел на скамейку, она осталась ещё с византийских времён, у него в Аравии не было таких, и узоры, и лепнина были совсем иными. Но это не лишало скамейку удобства. И кивнул Анне, чтобы она присела напротив него. Со стороны они выглядели, словно два воркующих голубка. Да и по сути, они ими и были, Ахмед ухаживал за Анной, как и положено жениху ухаживать за невестой.
  - Сегодня же я буду рассылать приглашения - сказал Ахмед - чтобы свадьба была с истинным размахом, достойным османского принца. И пусть я лишь третий в империи, но это не умаляет меня в моих правах получить то, что я заслужил.
  Его брат, потом его сын, принц Сулейман, наследник престола ставшей великой империи османов. И только потом он. Когда - то он просил часть трона, но отказался. Он не тот, кого народ почитает святым, не возносит лавры, и не его сын, растущий в свете славы его отца. Но он такой же принц, и он имеет свои права на то, чтобы всегда быть подле великого султана, оставаясь в тени, что его и устраивало более всего. А то, что теперь у него есть невеста, к которой он испытывает самые нежные и страстные чувства, то жизнь складывается так, как он и хотел.
  - Пойдём сегодня просить, чтобы моя мать благословила нас - решительно сказал Ахмед - пусть она порадуется.

- Сегодня я сам скажу ей о своём решении. И, в любом случае, я должен получить от матери её благословение. Так же и мой брат сегодня узнает о том, что я принял решение оставить холостую жизнь и остепениться.
  Слишком много ударений на слове "сегодня" и много упоминаний этого слова. Ахмед был упрямым в своих решениях, и, если уж он не хотел чего то откладывать, то и бесполезно уговаривать его. Именно сегодня должны быть посланы гонцы к только что разъехавшимся гостям, объявить о новом празднике, что женится младший брат Баязета, принц Османской исперии и сатрап Аравии. С одной стороны, даже жаль, что не получилось сделать брату двойной праздник, он всё так и пролежал в шатре лекаря, повязку так и не решились снять, несмотря на то, что рана уже заросла, самой руке требовался покой. Лекарь просил не гневаться на него, и не отпускал Ахмеда. Сегодня только он покинул, наконец - то, расположение его войск за городом, чтобы предстать пред очами султана за свою дерзость. И получил ответ. Анну.
  И сегодня он вновь будет дерзок, если ему предложат оставить Анну наложницей. Когда - то он, как принц, отправлялся послом к хану монголов, там он видел, как почти нагие рабыни, дочери поверженных королей, приносили еду на золотых блюдах, орде не были нужны династические браки, их было много, они противопоставляли себя всему миру - но тоже приняли ислам, в конце концов, это не могло продолжаться бесконечно. Можно только возблагодарить Аллаха, что Анна не попала к ним, он не желал ей данной участи. Её глаза, такие кроткие, обещают ему жаркие ночи страсти, когда, наконец - то, после свадьбы, они уединятся в его покоях. Это пока в его мечтаниях, и сегодня Анна придёт к нему в покои, чтобы просто остаться там. То, что пропала девушка из гарема, сдалало Ахмеда крайне мнительным. Но всё же он не стал скрывать от неё.
  - Пока я ждал тебя, Анна, я узнал, что недавно таинственный вор украл рабыню из дворца, ромейку. Я так думаю, она бежала сама со своим возлюбленным, и сейчас уже плывут туда, где их не достанут наши клинки. Ну да если это так, освети Аллах дорогу им. Но всё же - глаза Ахмеда сузились - я не люблю, когда я оставляю самое дорогое моё сокровище там ,где его могут украсть. Потому ты придёшь в мои покои, моя невеста.
  Скорее всего, кто - то из дерзких ромеев, и Ахмед не мог осуждать его. Случись такое с Анной, он не стал бы горевать, а тоже проник бы внутрь, чтобы не отдать свою Анну никому. Её везли, чтобы выдать замуж за перса. Но она выйдет замуж за него, и неважно, даже если шах Персии потребует Анну себе, она будет его женой.
  - И пусть не смущает тебя стража, моя возлюбленная - сказал Ахмед - "алые тюрбаны" мои личные отборные воины, и они будут оберегать тебя.

- А к чему откладывать это событие? Или ты хочешь огорчить сердце моё желанием подождать, о прекраснейшая гурия, пришедшая, подобно дивному сну?
  Ахмед, если он что - то решал, то уже окончательно и бесповоротно, и попроси его подумать голос Аллаха с небес, он бы и тут заупрямился, как всегда. Возможно, это было его военное воспитание, когда он отдавал приказы, и не слушал никого из тех, кто стремился давать ему благоразумные советы, он не слушал никого - и побеждал там, где опытные полководцы заняли бы позицию ожидания. Последний раз, правда, невнимание его стоило принцу простреленной руки и падения с седла, где он едва не был затоптан его же конниками. Но он мужественно сел на коня, чтобы уже через полчаса его, ослабевшего от потери крови, отнесли к лекарю.
  Цель достигнута, великий Царьград повержен к ногам их, и можно пока вернуться к мирной жизни. Он поправился, его железное здоровье позволило ему встать на ноги, и уже рука зажила, он так же свободно мог двигать ею, как и раньше. Он ещё молод и может не беспокоиться, что кости не срастутся. Перелом тоже зажил, оставив небольшой косой шрам в том месте, где кость выходила наружу, а он, перевязав руку, продолжал руководить атакой его всадников. Великий Царьград, через который проходят множество торговых путей, отныне он будет исправно снабжать золотом сундуки его брата.
  - Отчего ты хочешь перенести день свадьбы нашей? - настойчивее спросил Ахмед. Разве он чем - то плох для неё, что Анна не хочет немедля дать согласие, как царственная особа, которой не место среди прочих наложниц?

- Анна, чем позже я приду, тем позже меня благословят на брак - сказал Ахмед, глядя в глаза девушки. Её глаза обещали страсть, а объятия - блаженство. Она умела держать себя с достоинством, несмотря на своё положение его наложницы, и она была честна с ним. Участи одной из многих он ей никак не желал, он сразу хотел вознести её выше других. Немедленно.
  - И я уже говорил, что участь наложницы недостойна тебя. Когда прочтёт мулла нам никах, ты станешь моей женой, и я постараюсь, чтобы вместе с благословением Аллаха мы получили благословение моих близких. Так что готовься к свадебной церемонии, Анна, и, может, даже сегодня ночью.
  Но всё же с матерью необходимо поговорить, испросить её разрешения, и, если она станет возражать, упорно настоять на своём. Он уже видел себя в её объятиях, чувствовал вкус её губ, когда, наконец, он сможет добиться своих целей. Остаться в её объятиях до утра, предаваясь ласкам любимой, не отпуская её ни на миг. Как говорил один мудрец, влечение тел порождает страсть. Влечение умов - уважение, чего Анна завоевала у своего будущего мужа. Влечение душ - дружбу. И только влечение всех трёх рождает любовь, и она разгоралась в сердце Ахмеда. Разгоралось то пламя страсти к юной принцессе, что оказалась у него. Он мог бы воспользоваться сегодня своим правом сильного и овладеть Анной днём в своих покоях, но тогда их любовь что - то бы утратила, лишилась одного из составляющих. Он с пылом бросился в бой, он с пылом спорил со своим старшим братом, и он же с таким же пылом любил эту невысокую девушку, оказавшуюся у него. Уже любил и пылал страстью. И не хотел откладывать свадьбу ни на миг.